Я, наверное, чистой воды псих.

Радикальные методы я принимала редко, и вот теперь — этот редкий случай. Когда Джин пришел ко мне сегодня, я была настолько не рада его видеть, а он так настоичиво отказывался уйти, говоря, что меня, дуру, не бросит, что я подралась с ним. Такой какой-то мемейный скандальчик. Осталось тольчто чтобы соседи в полицию позвонили.

Среди нас это уже вообще поговорка — «любят друг друга как Джин и Анна»

Сегодня у меня был день обширной критики, вашу мать.

По-моему, единственным, что осталось без внимания, это цвет моих носок.

Для меня одиночество — это что-то теплое. Я не понимаю людей, которые тянутся все время быть в обществе, в центре событий, идти против. Для меня лучше поддаваться вращению Земли, и, по-возможности — придаваться одному и в полной, непроницаемой тишине. Я много раз пыталась сделать так, и лишь несколько дней мне удалось прожить так, как требует поё «паучье» сердце. Постоянно находится человек, зависящий от тебя, ты — его общество. Он не выносит пустоты своей квартиры, и в отчаянии он звонит тебе. Тебе неприятно, но ты соглашаешься прийти к нему, пусть даже глаза твои говорят об обратном — не хочу, не хочу, оставте, увольте. А может быть, ты откажешься. Ты ранишь другого человека ради сохранности самого себя. Забиться в пустую комнату и наслаждаться тишиной до позднего вечера, с вечера — до утра.

Почему некоторые боятся одиночества? Они верят в существование Тоби?

У вас было такое — смотришь на друга и так и хочется сказать «Пшел нафиг!»?

Семнадцать пропущенных. Две гневные смс`ки и три матерных сообщения в аське.

На обеим ещё слишком мало лет. У нас тараканы в голове, у меня — ещё и вечная серая паутина на сердце. Нас никто и никогда не умел понимать, мы не выделялись, но были разными от других.

Вам когда-нибудь притаскивали за раз пять килограммов хурмы в середине октября и вы доедали их на балконе в куртках? Вы когда-нибудь вместе пробовали зимой кататься на одном самокате? Пробовали на вкус сирень? Ныряли в пруд? Топили мобильник в луже, когда звонила мама? И, в конце-концов, в детстве красили друг другу ресницы красным фломастером?

Мы прошли это все. Но я уже её не люблю.

Я поняла это сегодня с утра, неожиданно и резко. Сегодня, резко, неожиданно, выплюнула ей в лицо: «Уходи». Она больше не моя, и я больше — не часть её жизни. И мне даже не было больно. Столько лет — почти десять — а мне не больно. Не плохо. Не противно.

Я знаю. Я сделал шаг. Я смелая. Я сумела сказать «Пшла нафиг».

Вот только зачем?

Вот что значит, талантливый человек. Ведь это были просто бумага и просто фломастеры, а она создала такое.

Просидела в больнице два часа, в очереди, с температурой. Русские больницы — ты записан на двенадцать, а осмотрят тебя в два часа. И при этом ты сидишь в скоплении людей, многие с детьми, кричащими и плачущими. Некоторые матери их успокаивают, а многие ждут, пока те наоруться и прекратят вопли. На моих глазах маленькая светловолосая девочка в комбинезончике плакала минут семь. Потом замолчала, и мать её что-то сказала, мол, всё, наоралась. А девочка, оказывается, пить хотела.